...

Ребёнок, наконец, уснул... 

Нюта закрыла книжку, тихонько — чтобы не разбудить — поцеловала его в розовую пухлую щёчку, ставшую ещё пухлее от подсунутых под неё детских ладошек, щёлкнула выключателем бра и... 

Блин! Как громко щёлкает! Так и разбудить недолго! Поменять бы! 

Встала, беззвучно вышла из спальной. В голове автоматически продолжала течь мысль — ладно, как-нибудь поменяю. Куплю в магазине какой-нибудь тихо щёлкающий и… поменяю. Больше ведь некому. Сама...

И давно сама... 

Вечность... 

Прошла в зал, села в кресло, а мысли всё текли, трансформируясь и переливаясь в новые темы. Да, больше ведь некому. Бывший муж иногда приходит к сыну, но его просить… Он когда ещё не бывшим был, не очень-то старался, а теперь и подавно... 

А стирающийся из памяти Серёжка — её недавний бойфренд… У того азарт первых встреч уже прошёл — раньше надо было просить. Раньше — когда только познакомились, когда у обоих в крови бушевала страсть молодой энергии и причудливо переплетались миражи взаимной будущности. Когда каждый мысленно рисовал планы — вот повстречаемся ещё, любовь окрепнет, сольёт воедино, прорастём друг-в-друга, чтобы не разорвать, чтобы всегда вместе, чтобы двое — в одно, чтобы... 

Чтобы… Чтобы… Чтобы... 

Вспышка первых встреч, — такая яркая, такая многообещающая! — как-то тихо и незаметно блекла, угасала, падала… Словно осветительная ракета в фильмах про войну — вот она с шипением взлетела — бабах! — громко! с треском! с огненными брызгами! — разорвалась в тёмном небе, ярко — просто ослепительно! — осветила всё вокруг, залила светом окрестности — и из темноты вдруг сразу выплыли белые берёзки, холмы, высокие сосны, речка... 

Ярко, светло — нет никакой темноты, свет, свет, свет! Весело! 

Здравствуй, новый день, новая жизнь! 

Прощай, ночь, прощай, одиночество! 

Ярко! Ярче солнца! 

Ууух!!!

Погорела, зависнув на высоте, погорела, посветила, незаметно падая вниз, стала тускнеть… тухнуть... 

Нет, не солнце... 

Просто — осветительная ракета... 

Эрзац-солнце... 

Эрзац-любовь...

Эрзац-надежды... 

Потускнели и пропали берёзы, ушли в темноту холмы, речка... 

В тяжёлую матовую темноту... 

Только вершины сосен ещё светились какое-то время, выступая из темноты острыми пиками, но вот комок света потускнел, рассыпался на кусочки, они ещё какое-то время теплились красными пятнышками в ночи, но падали, падали, меркли, меркли... 

Погасли... 

Снова ночь… Темнота… Одиночество... 

И только луна наверху — так высоко, что едва освещает землю... 

Тоже одна… В своей холодной красоте, грусти и одиночестве... 

Нюта накинула вязаную кофту — осень уже, ночи холодные — вышла на балкон, закурила... 

Огонёк сигареты теплился в темноте красным пятном... 

Как остатки той ракеты... 

Луна налилась до краёв. Завтра полнолуние, сегодня — полнолуние минус одна ночь... 

Одна ночь... 

Одна... 

Опять... 

Завтра луна будет полная... 

Полное одиночество... 

Прощай, Серёжа… Прощай, моя гаснущая ракета! Ты ещё изредка звонишь, иногда приходишь утолить свою — да и мою, чего скрывать? — страсть, ещё делаешь вид какого-то зыбкого постоянства, ещё приносишь свой вялый обязательный и от этого такой неприятный букетик, твоё мизерное благородство не позволяет тебе просто исчезнуть, просто погаснуть, скрыться в темноте ночи и моего одиночества... 

Но от этого ещё хуже… Ещё грустнее... 

Словно у постели умирающего... 

Умирающей любви… Эрзац-любви... 

Агония… Вот она-то настоящая — не эрзац. Снова как бритвой… Шрамы от бритвы заживают плохо... 

Господи! Да сколько ж можно?! 

Стоп! Не ныть! О чём это я? Аааа, о Серёже и выключателе... 

Да… Так что попросить тебя поменять выключатель на бра в комнате сына — это... 

Это уже в темноте, это уже погасло… Одни искорки... 

Как огонёк сигареты в темноте ночи...  

НО — ЧИ... 

Оди — НОЧИ — ства... 

Восходит солнце и заходит солнце… Всё было и будет и нет ничего нового, чего бы уже не было... 

Время собирать камни, и время разбрасывать их... 

Камни... 

Время... 

Выключатель ... 

Женщина всегда одинока... 

Мнимое счастье материнства — её извечный и роковой долг перед Всевышним — оборачивается жестокой болью, когда выпестованные и мучительно взращённые вечно болеющие и вечно непослушные дети — часть твоего тела, твоего сердца и лучшая часть твоей души — вдруг однажды выходят в большой мир, выходят — сначала держась за руку, потом сами — ножками, спотыкаясь и падая — выходят, познают его по-своему, а не так, как тебе хотелось бы, делают совершенно свои, а не твои выводы об этом мире, свои, а не тобой рекомендованные, поступки, и... 

… и начинают жить… Сами… По-своему... 

И ты им больше как-то не нужна. Спасибо, мама, но дальше мы сами... 

Они как-то незаметно, но неотвратимо отрываются от тебя — как от пристани, поднимают якоря, упруго наливают ветром свои паруса и… прощай, гавань, прощай, любимый порт! Нас ждёт открытое море! 

А на берегу стоит одинокая фигурка матери, незаметно утирающая платочком слёзы и машущая этим же платочком им вслед… Счастливого пути! Берегите себя,.. 

Берегите... 

Пожалуйста... 

Где-то близко или далеко в своих — совершенно других — переживаниях существует их отец, муж женщины. Он возможно рядом, но он не часть тебя. Он поглощён своими мужскими проблемами, — такими нужными, такими необходимыми, — но… своими… И дети — не часть их отца, даже если он их любит, а они его — он никогда не слышал, как в нём бьётся чьё-то маленькое второе сердце, его никогда не толкали маленькие ножки изнутри, мужчина-отец просто физически не может понять, что это такое — часть тебя?

Он не часть. Он где-то... 

Даже если рядом... 

Даже если... 

Женщина ВСЕГДА одинока… Потому что, воспроизведя на свет своё второе Я, она абсолютно уверена, что она не одинока — есть же моё маленькое Я! Ведь наши сердца бились в унисон! Моё второе Я дышало моими лёгкими! Слушало те же песни, которые так нравятся мне! И часто толкало своей малюсенькой пяточкой изнутри — эй-эй, я тут! Я всё слышу! Я скоро приду!

Ни муж, ни подружки, созданные только для мнимого нарушения своего одиночества, ни коллеги по работе, ни соседи, ни — ДАЖЕ — родители — НИКТО! — никогда не сможет разорвать чугунного кольца или стальных цепей женского — материнского! — одиночества. Только дети… частичка матери...

Но они уходят… Жизнь слишком заманчива в своих удовольствиях, победах, искушениях и неудачах, чтобы они могли променять её на тихое прозябание возле своей матери. Нет, они конечно заботливы, но… они уж не часть тебя… не твоё второе Я… Они уже сами Я.

Таков закон существования... 

Вечный исход... 

Иногда они приходят к родному причалу, с грохотом бросают якоря, гремит музыка, народ радостно толпится на пристани — приехали! Ура! Ну как ты? Как у тебя? Что нового? Как ты хорошо выглядишь, мама! 

Да, хорошо, спасибо... 

И снова уходят... 

И всё реже, всё реже мелькает до боли знакомый парус на горизонте... 

А мать выходит на пристань вечерами и долго-долго смотрит вдаль — туда, где небо сливается с морем... 

Туда — где этот самый горизонт: не мелькнёт ли родной — такой близкий, но уже такой далёкий — парус? 

Смотрит, до слёз напрягая глаза... 

Не мелькнёт...

Сигарета закончилась — огонёк жёг фильтр. Нюта выбросила окурок, зябко поежилась — осень, прохладно — даже холодно! — и зашла в комнату. Застыла посередине...

Он сегодня звонил. Уложи сына спать пораньше, я сегодня не смогу остаться на всю ночь — дела. 

Какие ночью дела, если ты не женат и временно не работаешь? Хотя… Именно в такие периоды самые дела. Там, где не надо укладывать сына рано спать, чтобы не мешал... 

Не мешал их быстрой, мимолётной и какой-то… дежурной, что ли? — любви.... 

Родной ребёнок — не мешал — их любви?.. 

Глупость какая! 

Нет, Серёжа, не торопись, сегодня не получится. У меня сегодня у самой дела. Какие дела? Важные, Серёжа, самые важные. Я сегодня буду читать сыну сказки. А не выслушивать твои. И вообще... 

Так и сказала. 

И вообще... 

Сакральные слова любой отверженной женщины. Точнее — отвергающей. Как стук молоточка судьи, зачитавшего приговор... 

Как стук топора по плахе... 

Как залп расстрельной команды... 

Как... 

И вообще... 

Он посопел в трубку, слегка разочарованно бросил — ну как хочешь… — и отключился... 

Да он и не включался... 

Нюта сняла кофту и как была в халате, легла на диван. Из глаз предательски выкатывалась слеза... 

Она шмыгнула носом, загнала слезу обратно и, уже засыпая, подумала — не забыть купить в магазине выключатель для бра... 

И поменять.................................... 

Поменять..................................... 

Поменя..........................................

Поме............................................

По................................................